Автор: silver_autumn
Фандом: SPN RPS
Пейринг: J2
Жанр: ангст, song-fic
Рейтинг: R
Размер: мини
Статус: закончен
Дисклеймер: если бы парни были моими, честно, меня бы здесь не было
Предупреждения: частично POV Джареда, обоснуй, похоже, выдохся
От автора: навеяно вот этой песней
читать дальшеКак мы до этого докатились, Дженс? С чего всё это началось?
Может быть, когда я проводил хиатус с Женевьев, и впервые за долгое время чувствовал, что не нужно ни о чём волноваться, держаться на пионерском расстоянии друг от друга и постоянно оглядываться по сторонам? Тогда можно было просто бродить по узким улочкам города, даже держась за руки. И ты был почти рядом, такой же, как всегда – спокойный, уверенный и уютный.
Или позже, когда канал отправил нас на проверку к этому чёртовому психотерапевту? Дженс, скажи мне, как так получилось, что он не только откопал всё на поверхность, но и так мастерски прочищал тебе мозги на протяжении всего этого времени? Что он тебе говорил, Дженсен? Что всё это неправильно? Глупо? Что ты разрушишь всё, что успел построить и останешься у разбитого корыта? Чёрт возьми, Дженс, да что такого тебе вообще можно было наговорить, чтобы ты разговаривал со мной так, что мне приходилось вечерами уходить из дома, а нежность Жен стала единственной отдушиной?! Что такого можно было сказать, чтобы ты разрушал не только меня, но и себя – я ведь хорошо тебя знаю, тебе всё это время было так же хреново, как и мне, если не хуже!
А я ведь скучаю. Скучаю по тем временам, когда всё было по-другому.
Помнишь, ты тогда говорил со мной, как будто рядом больше никого не было, даже когда вокруг мельтешили десятки людей. А ты смотрел так… блядь, Дженс, ты смотрел так, что у меня от одного твоего взгляда те самые пресловутые бабочки в животе порхали! Что уж говорить о том, когда мы оставались наедине.
И ты слушал – не отрицай, слушал, я знаю. Даже когда делал вид, что я тебя достал настолько, что ты меня уже видеть не можешь, и отворачивался, бездумно глядя в телевизор. Ты всегда слушал, Дженс, и, что самое важное – ты единственный, кто меня слышал.
Помнишь, как летело время? Когда Эрик объявлял выходной и мы просто часами бродили по городу, пока Сэди и Хёрли бесновались в парках. Мы ведь тогда даже не прикасались друг к другу – как же, папарацци, репутация, только смотрели, и снова не было никого вокруг, только мы.
Как мы это проебали, Дженс? Мы ведь не сомневались в том, что всё это правильно, что важно не мнение окружающих, не «головокружительная карьера» - по правде, сколько лет нам ещё горбатится в этом долбаном Ванкувере, какая карьера?! – важны только эти самые мгновения, когда ничего, кроме оглушительного счастья и спокойствия, не испытываешь. У тебя в жизни было что-нибудь лучше этого, Дженсен? Наверное, да, и я завидую, потому что у меня – нет.
Знаешь, ты единственный, кто знал, что я чувствовал. Ты единственный, кто понимал, когда мне по-настоящему хреново, даже когда остальные видели только улыбки и очередную каверзу. И ты всегда знал, что сказать, чтобы всё стало лучше… или правильнее.
Помнишь, как было здорово просыпаться по утрам? Когда открываешь глаза – а рядом единственный любимый человек, это самое лучшее, что может быть. А ты всегда был таким сонным, таким уютным со сна, и ворчал ты по утрам тоже так мило… Я уже не говорю о тех днях, когда ты будил меня не просто поцелуем, а кое-чем погорячее.
А знаешь, лучше всего, наверное, было возвращаться домой. Не тогда, когда мы возвращались вместе, отрубаясь ещё в машине, нет. Когда я пропадал на съёмках весь день, когда сил не было уже никаких, но всё равно, так радостно было думать, что дома меня ждут…Нет, не просто ждут, что дома меня ждёшь ты. Дженс, а ведь у меня сейчас нет дома. Блядь, у меня уже полгода нет дома, хотя по отелям мотался ты. Знаешь, почему его нет? Потому что меня никто не встречает, когда я возвращаюсь в пустое и холодное строение. И запахов дома теперь тоже нет, хотя та банка твоего дорогущего кофе до сих пор стоит на полке, и даже аромат ещё не выветрился. Просто теперь всё это как-то… тускло.
Как мы до этого докатились, Дженс? Как получилось так, что теперь для того, чтобы поговорить, ты должен быть Дином, а я – Сэмом? Ты вообще помнишь, когда в последний раз называл меня Джеем? Да что там Джеем – просто по имени? Я ведь для тебя теперь просто Падалеки, да, Дженсен? Или теперь ты уже для меня исключительно мистер Эклз? А когда ты говорил мне хоть слово, не связанное со съёмками сцены? Я тоже уже не помню.
А ведь всё не так просто, Дженс. Ты стал каким-то… потерянным. Нет, даже не так, потухшим. Я давно не видел тебя без грима, хотя уверен, что под ним – чёрные круги под глазами, воспалённая радужка и искусанные губы, никак не бросишь эту дурацкую привычку. Но я вижу, что глаза потухли. Ни искорки, ни жизни. На хера ты довёл себя до этого, Дженс? На кой чёрт ты заставляешь пройти через это меня? Что втемяшилось в твою башку настолько крепко, что уже полгода ты шарахаешься от меня, как от чумы, не даёшь даже поговорить с тобой?!
Херово тебе, херово мне, херово даже всем окружающим – так скажи, Дженс, какого чёрта?! Ах, да, я забыл, у нас ведь теперь уже не получится так, как раньше – поговорить и спокойно разобраться проблемой. Вместе. Нет теперь такого слова «вместе», да?
А я ведь ничего не требую, я даже ничего не прошу.
Я просто хочу, чтобы всё стало так, как было.
Так, как должно быть.
Так, как никогда не будет.
Очередное письмо отправилось в папку «неотправленные», и Джаред щёлкнул зажигалкой, нашаривая на журнальном столике пепельницу. Он никогда не догадывался, зачем люди начинают курить – сейчас сигарета стала лучшим другом. Всё лучше, чем пустые бутылки из-под «Джека». Передними лапами на столик опёрся Хёрли, выясняя, не зажал ли хозяин от питомцев ещё чего-нибудь вкусненького, кроме засохшей уже пиццы и пустой бутылки из-под пива. Ответив на входящий звонок (телефон разрывался, наигрывая “It’s my life” – издевательство над самим собой), Джаред лениво затянулся:
- Привет, дорогая… Да, Жен. Да, я помню. Сейчас отправлю.
Положив трубку, Падалеки лениво просмотрел черновики, находя нужное письмо. Вот оно, та самая рассылка. Щёлкнув «отправить», Джаред отвлёкся в поисках подходящей ёмкости (пепельница, судя по всему, бесславно сгинула в районе кухни), чтобы затушить сигарету. Вновь глянув на экран, щёлкнул на кнопку «ОК» в информационном окне («отправка сообщения не удалась, попробуйте позже»), «отправить» заново и машинально ещё раз…
Стоп.
Нет-нет-нет-нет-нет, «отмена»! Джаред лихорадочно щёлкал мышкой, но поздно – предыдущее сообщение отправилось к своему адресату.
Ещё когда он начинал писать самое первое письмо, Джей чётко знал, что никогда не нажмёт кнопку «отправить», но так было легче выплёскивать свои эмоции, поддерживать иллюзию диалога, и в адресной строке всегда стоял один и тот же адрес. Теперь это сослужило плохую шутку.
Джаред тупо смотрел на экран, когда появилось окошко «у вас одно непрочитанное сообщение». Неуверенно нажав «прочитать», он вгляделся в экран, боясь даже предполагать, что там может быть.
«Блядь, Джей, ты…Я.. Ты… Нам надо… »
И всё. Содержательно, ничего не скажешь. Пару минут поломав голову над тем, что бы это могло значить, Джаред решительно закрыл ноутбук, не намереваясь вступать в такой диалог. В конце концов, завтра будет день, съёмочная площадка и Эклз. И куча времени, чтобы тот успел выложить всё, что думает, о бывшем любовнике. А что-что, говорить Дженсен умел. Без единого мата он разносил собеседника так, что хотелось провалиться куда-нибудь поглубже под землю, а лучше – вообще не рождаться. Желательно – никогда, включая будущее. Джей вздохнул, представляя, какая сцена ожидает завтра съёмочную группу, и поднялся со стола, начиная квест «найди пепельницу». Теперь это стало даже сложнее, чем былое «найди пульт от телевизора» и «найди свой мобильный, а вот не фиг было его выключать».
На середине увлекательнейшего второго уровня (ну кухне искомого предмета не оказалось, пришлось отправиться в район спален), Джареда отвлёк дверной звонок. Бросив взгляд на часы – полпервого ночи, подходящее время для визита – он отправился открывать дверь.
На пороге стоял Дженсен Эклз собственной персоной, с взлохмаченными волосами, горящими глазами и в кровь искусанными губами.
Стандартное «привет», «что ты здесь делаешь» и «проходи» в ситуацию как-то не вписывались, и Джаред просто смотрел, прислонясь к дверному косяку, на то, как его ночной гость неловко переминается на пороге. Авось сам скажет, зачем приехал – за последние полгода Джей разучился верить в благополучный исход, и бросаться Эклзу на шею определённо не собирался.
Через пару минут такого красноречивого молчания и жадного разглядывания Дженсен не выдержал первым. Как-то потерянно посмотрев на ожидающего Джареда, он неуверенно начал:
- Джей… Джей, я…
А потом, судя по всему, просто не найдя подходящих слов, притянул к себе парня, крепко обнимая – не нежно, не любяще, но как свою давно утерянную собственность – и сбивчиво шепча на ухо:
- Прости, я, я просто… Джей, прости…
У Дженсена Эклза закончился словарный запас, не забыть обвести число на календаре в какой-нибудь фиолетовый кружочек, подумалось Джареду. Вдохнув ещё раз – всё ещё может быть, что в последний раз – родной запах горьковатого одеколона, Джей нехотя отстранился, пропуская Дженсена в дом.
А потом было много слов, бессмысленных и безумно важных, бессчётные «прости» и многочисленные «люблю, хоть ты и придурок», объяснения, которые Джареду оказались до лампочки, потому что вот он, Дженс – рядом, родной, тёплый, зато безумно важны Эклзу; допитая до дна початая бутылка «Джека» пополам с крепкими сигаретами – Дженсен с благоговейным ужасом смотрел, как затягивается сторонник здорового образа жизни Падалеки, горькие и жёсткие поцелуи, обещания, которыми они перестали разбрасываться уже давно, серый и дождливый рассвет, всё равно самый лучший, просто потому, что вместе. Потом Эклз куда-то звонил (это было уже на последней порции виски, и Джаред плохо помнил, чья это была идея), выбивая им выходной на уже сегодняшний день, и, что самое интересное, выбил.
А потом они просто молчали, отложив всё самое интересное на потом, потому что всё остальное – неважно, важно только то, что сейчас, в этот самый момент, любимый человек рядом, и верится, что всё будет офигительно хорошо.
Так, как было.
Так, как должно быть.
Так, как будет. Хочется верить, что всегда.